Почему нельзя казнить

   Если что-нибудь когда-нибудь и погубит Израиль, - так это арабский вопрос.
   Нет, я не про окружающие нас страны. Мы пока, слава Богу, сильнее их (даже если к ним примкнут страны более далекие) и я уверен, что так будет и впредь. И не про Палестинскую автономию. И не про Газу. И даже не про наших израильских арабов, которых и сами-то арабы арабами не признают.
   Я про то, с какой легкостью мы всегда в любых наших проблемах в первую очередь пытаемся обвинить именно арабов.
   Случай с семилетней еврейской девочкой, в изнасиловании которой подозревают араба, в этом отношении очень показателен. Едва лишь было объявлено, что в этом подозревается араб, как все прочие обнародованные на тот момент детали этого дела были мгновенно забыты - все заслонили ярость, гнев и ненависть. Правые политики на перебой требовали смертной казни, большинство "не правых" (левых у нас, кроме Мереца, к сожалению, вообще нет) - смущенно отмалчивались. При этом, заметьте, на тот момент материалы дела только-только были переданы - даже не в суд, а в прокуратуру, - и вроде бы должна была действовать презумпция невиновности.
   Но какая презумпция, когда речь идет об арабе? Впрочем, и не только об арабе - когда и кого у нас наказали за то, что человека назвали виновным еще до окончательного вердикта суда? Разве что, - ту дамочку из армейской радиостанции сейчас пытаются наказать, да и то потому, что она вылила ушат грязи на одного из самых крутых адвокатов Израиля. Кстати я отнюдь не считаю его невиновным, но все-таки неплохо было бы предварительно узнать на этот счет мнение суда, каким бы оно ни было, а потом уже поливать грязью.
   Однако, я отвлекся. Между тем, в деле об изнасиловании буквально с первого дня были обнародованы детали, которые иначе, как вопиющими, не назовешь и которые, тем не менее, были полностью заслонены национальной принадлежностью подозреваемого.
   Во-первых, - почему в школе, где учатся дети поселенцев, работают арабы? Разве это не опасно?
   Во-вторых, - куда смотрела охрана школы (если она там вообще была)? Почему о том, что араб соблазнял ребенка конфетами, вспомнили только задним числом? Случись такое просто на улице - обязательно кто-нибудь позвонил бы в полицию. А тут школа, где работают люди, основная задача которых именно смотреть за детьми. Так куда смотрела охрана (повторяю, если она там вообще была)? Куда смотрели учителя? Как можно было не заметить, что упирающегося ребенка соблазняют конфетами и уводят куда-то? Как можно было не заметить, что ребенка нет на занятиях?
   И, наконец, в третьих, - вам не кажется, что и семья девочки повела себя в данной ситуации весьма странно? Допустим, девочка побоялась сразу сказать родным, что ее изнасиловали. Но, извините за откровенность, ей семь лет. А насиловал ее, как предполагается, взрослый мужчина. То есть, последствия этого нельзя было не заметить. Почему же не заметили? К врачу ее, хоть и с опозданием, но все же вроде водили. Как врач, пусть даже не специалист, мог не заметить? Повторяю: предполагается, что ее насиловал взрослый мужчина. Как могло после этого не остаться видимых следов? Даже через неделю? Через месяц? Через три месяца?
  В принципе, ответ на все эти вопросы может быть очень простым: девочку никто не насиловал, а она все это просто выдумала. Такое с детьми случается. Адвокат подозреваемого высказал предположение, что девочка действительно могла быть кем-то изнасилована, но не его подопечным. Такое тоже возможно. Но я не собираюсь тут подменять следствие - пусть оно само разбирается. Правда, меня терзают смутные подозрения, что если правильным окажется один из вышеназванных вариантов, то мы вообще об этом деле больше не услышим. В своих ошибках наши политики и наши правоохранители признаются очень неохотно.Тем более, когда дело касается арабов.
   Однако, пишу-то я не об этом. А о том, что едва в деле возник арабский вопрос, как тут же заслонил вопросы, с моей точки зрения, куда более существенные. Например, что школы наши охраняются из рук вон плохо. Что учителям зачастую нет дела до учеников. Такие выводы напрашиваются в данном деле сами собой. Но я не помню, чтобы кто-нибудь из политиков сказал хоть слово об этом. В том числе и нынешний министр просвещения, который и сам из поселенцев, и вроде должен понимать, что если все случившееся правда, то казнить в первую очередь нужно не подозреваемого араба, а тех из педагогов и охраны, кто допустил такое.
   Идем дальше. Лично меня абсолютно не удивляет, что в поселении, существующем в ненавистном арабском окружении, вину попытались взвалит именно на араба. Меня удивляет другое - почему под это не попытались подвести даже элементарную правовую базу. Почему не установили даже сам факт изнасилования? Повторяю: это можно было сделать и через неделю, и через месяц, и через три месяца. Может быть, нельзя было установить, кто это сделал, но сам факт изнасилования установить-то можно было? Виноваты родители, которые не согласились на обследование? Но в прокуратуру-то без этого основополагающего документа дело передавали не они. А те, кто передавал, - они на что рассчитывали? На то, что сойдет итак, раз дело идет об арабе? Значит, и раньше итак сходило, раз они рассчитывали?
   Нет-нет-нет! Такого даже я предположить не могу. Есть у меня, конечно, мыслишка, что все это изначально было пропагандистской акцией. То есть, изначально все понимали, что номер не пройдет, но решили, что не помешает добавить ненависти населению в преддверии выборов. Меня только смущает, что сделано это было так топорно, в лучших антисемитских традициях (адвокат подозреваемого уже вспомнил дело Дрейфуса, но скорее уж это напоминает убийство ребенка в России, в котором обвинили еврейскую семью).
   Скажете, что против арабов, которые задолбали своими терактами и ракетами, все методы хороши? Может быть. Но все-таки не те, что с грохотом обрушиваются при первом же соприкосновении с законом - тогда эффект получается прямо противоположный.
   Но и это меня мало волнует. Меня волнует то, что правоохранительные органы у нас в основном формируются из людей, оттачивавших свои навыки на арабах. И потом они, увы, применяют эти навыки против нас. Извините, но арабу, за которого готово вступится все мировое сообщество, выпутаться из такой истории куда проще, чем еврею, на которого вот так же, пальчиком покажет семилетняя девочка. Кстати, такое уже было. И было не раз. И мне, например, очень жаль, что адвокатам Задорова не пришло в голову сравнить его с Дрейфусом, хотя и не думаю, что это что-нибудь бы изменило.
   Но больше всего меня волнует то, что на весь этот вопиющий непрофессионализм опять-таки не обратили никакого внимания политики. Как можно требовать принять закон, позволяющий казнить арабов, основываясь на деле, в котором нет даже медицинского заключения, подтверждающего, что преступление, за которое предполагается казнить, вообще имело место? Увы, но это свидетельствует о том, что и действия наших политиков тоже далеки от профессионализма и что волнует их не сама проблема и то, как ее разрешить, а возможность покрасоваться на ее фоне.
   Кстати, вряд ли вы знаете, что и сейчас военные суды за особо тяжкие преступления имеют право назначать наказание в виде смертной казни. Но право это за всю истории государства было применено лишь два раза и оба - не против арабов, хотя поводов для этого было множество. Почему - не знаю. Но догадываюсь. Потому что, как я уже писал выше, на защиту любого араба готово встать все мировое сообщество, а судьям совсем не хочется самим оказаться под санкциями из-за непрофессионализма тех, кто вел расследование. В такой ситуации проще дать несколько пожизненных и спать спокойно.
   Но бог с ними, с судьями. Давайте, наконец, поговорим о самой девочке и о ее семье, которых, как это не покажется странным, тоже заслонил образ предполагаемого насильника-араба. Все сейчас говорят о нем, о том, как его наказать. И почти никто - о самой девочке и ее семье. Между тем, они заслуживают куда более пристального внимания  и, если бы подозреваемый был не арабом, безусловно привлекли бы его. Следователей без сомнения  заинтересовало бы, почему семья отказывается от обследования девочки специалистом и почему так поздно обратилась в полицию. Видите ли, дело в том, что сексуальное насилие над детьми чаще всего происходит именно в домашних условиях и совершается именно родственниками, или близкими к семье людьми. Поэтому, несвоевременное обращение в полицию и отказ от проверок нормальный следователь воспринимает, как попытку скрыть реального насильника.
   В данном случае это тоже напрашивается само собой. Так что, неуклюжая попытка взвалить все на араба, может быть расценена и как попытка скрыть реальных преступников, совершенная при вольном, или невольном соучастии полиции.
   Тем не менее, я не собираюсь никого обвинять. Могу лишь заметить, что поселенцы - люди своеобразные. Что некоторых из них приводит на границу отнюдь не только патриотические убеждения, но порою и элементарное стремление отдалится от закона, который не соответствует их убеждениям. Что иногда ими движут и чисто меркантильные соображения - возможность не платить налоги, иметь дешевое жилье, землю, которую можно обрабатывать ни перед кем не отчитываясь, коммунальные услуги, за которые можно не платить, всевозможные льготы и так далее и тому подобное. Это очень разные люди. Но всех их сплачивает отрицательное отношение к соседям-арабам. Поэтому, им зачастую куда проще ткнуть пальцем в первого попавшегося араба, обвинив его в преступлении, чем просто согласиться на осмотр ребенка, так как это, возможно, противоречит их религиозным убеждениям.
  Я не собираюсь их за это осуждать. Но меня пугает то, что такая поселенческая политика все чаще становится политикой всего государства. Это ведь очень удобно - все валить на арабов. В бюджете громадная дыра - виноваты арабы, из-за которых мы вынуждены тратить столько денег на оборону. Цены на товары дикие - опять арабы виноваты - восстановили против нас чуть ли не весь мир. Дорожные аварии со смертельным исходом, несчастные случаи и убийства чуть ли не каждый день - и тут арабы виноваты, потому что полиция вынуждена заниматься ими. И возразить тут вроде нечего. Кроме одного: тыкай - не тыкай в арабов пальцем - проблемы это не решит. Арабами очень удобно прикрывать собственную бездеятельность, но не более того.
   Эта история наглядно все это продемонстрировала. Но я глубоко сомневаюсь, что из этого будут сделаны хоть какие-то выводы. В лучшем случае, как я написал выше, все замнут и мы, скорее всего даже не узнаем, было ли на самом деле изнасилование. В худшем - все-таки обвинят этого араба: разве трудно подобрать парочку свидетелей из тех же арабов, а отсутствие экспертизы объяснить тем, что не хотели травмировать девочку. И все.
   И все? А вам не приходило в голову, что девочку ведь действительно могли изнасиловать? Только не этот араб, а кто-то другой? И этот, другой, так и останется неизвестным и продолжит насиловать?  Не слишком ли это большая цена за то, чтобы несколько депутатов могли отметится в ненависти к арабам на фоне этой истории? 

информатор: Борьба нанайских мальчиков под израильским ковром

информатор: Борьба нанайских мальчиков под израильским ковром:    Борьба нанайских мальчиков - это, если кто не помнит, - номер был такой эстрадный, в котором один артист изображал двух борющихся ма...

Борьба нанайских мальчиков под израильским ковром

   Борьба нанайских мальчиков - это, если кто не помнит, - номер был такой эстрадный, в котором один артист изображал двух борющихся мальчиков. Как хотите, но то, что сейчас происходит между Натаниягу и Либерманом, мне очень напоминает этот номер. То есть, я конечно верю, что Либерман напрочь обиделся на Натаниягу, а Натаниягу - на Либермана. Я только не верю, что по отдельности у них что-нибудь получится.
   Кстати, они ведь уже не первый раз ссорятся. И лично мне всегда казалось, что теперь уже все, что дальше уже некуда. Но каждый раз оказывалось, что куда еще было. Чего-чего, а покупать себе друзей Натаниягу всегда умел - не за свой счет, конечно. Либерман, естественно, стоил дорого и, потому, чтобы забыть нанесенную обиду, один раз получил пост министра иностранных дел, а другой - министра обороны.
   Нет-нет нет! Конечно, там много чего еще было в коалиционных соглашениях. Но так как оба раза Либерман уходил, сославшись как раз на невыполнение этих самых соглашений, остается предположить, что с точки зрения Натаниягу, реальной оплатой были именно эти два поста, а остальное было лишь опцией, которую Натаниягу выполнять не собирался. Точнее, просто-напросто не мог выполнить. Потому что, в этом случае, правительство покинули бы другие члены коалиции.
   Сомневаюсь, что Либерман мог все это не понимать. Тем не менее, и обвинять его в том, что он сознательно продавался за высокие посты, я не собираюсь. Вполне возможно, раз за разом спасая Натаниягу от падения в пропасть, на краю которой тот болтается последние 15 лет, Либерман видел в том свой долг перед страной. В конце-концов, действительно: если не Натаниягу, то кто? Наверное, с той высоты, на которую забрался Либерман, и вправду лучше видно, кто там маячит за широкой спиной нынешнего премьера. И если выбора действительно нет, если там, как на подбор, такие люди, что запросто могут...
   Но тогда, почему он сейчас уперся? Ведь вроде ничего не изменилось - ни обстановка, ни люди. За спиной Натаниягу по-прежнему никого не видно, в правительстве по-прежнему те,  кто не разделяет его взгляды и на посты Натаниягу опять бы не поскупился. Так что же случилось? Совесть взыграла? Больше не мог терпеть? Обида на сей раз была такой, после которой на одном поле даже этим заниматься противно?
   Впрочем, нам -то какая разница - почему? Главное - сделал. Пусть и с третьего раза (или с четвертого?), но сделал. Причем так, что и дураку понятно, что это была месть. И месть, как и полагается, холодная. То есть, наказал он Натаниягу. И наказал, допустим, за дело. Но дальше-то что? Страна у нас по-прежнему расколота надвое и Либерман как раз посередине. К какой стороне примкнет - та и выиграет. И если разрыв у него с Натаниягу на сей раз окончательный, значит ...
  Да ничего это не значит! Начнем с того, что и другая сторона зависит от религиозных партий и если Либерман даже пойдет на сотрудничество с ней, то ему все-равно придется идти на те уступки, на которые он не пошел в правительстве Натаниягу. Не уверен я также и в том, что и сама эта сторона, после всего случившегося, захочет с ним сотрудничать. Даже если от этого и будет зависеть то, суиеют ли они сформировать правительство.
   Есть, конечно, еще один вариант (Либерман сам на него указал) - если Ликуд и бело-голубые сформируют правительство вместе. Это правительство прекрасно обойдется без религиозных партий. Но оно прекрасно обойдется и без Либермана.
   Кстати, лично мне эта идея очень нравится, ибо такое правительство, не зависящее от секторальных партий, сможет решить практически все наши наиболее существенные проблемы. Однако, на пути к нему тоже немало проблем. И самая большая из них - Натаниягу. Он никогда не пойдет на создание такого правительства, да и бело-голубые вряд ли станут с ним сотрудничать.
   Так что, остается третий вариант - все то же право-религиозное правительство во главе с Натаниягу. Для самого Натаниягу - это единственный шанс на спасение. Но шанс этот, опять-таки, напрямую зависит от Либермана, от того, войдет ли он в это правительство. Парадокс, однако, в том, что и для Либермана это единственный шанс остаться во власти, сколько бы он не набрал голосов на предстоящих выборах. Оппозиция, увы, ему также противопоказана, как и самому Натаниягу.
   Вот потому-то я и вспомнил про нанайских мальчиков. Какие бы приемчики они не использовали, - падать и подниматься им все-равно вместе.
 
   

информатор: Про двойственное отношение к врагам

информатор: Про двойственное отношение к врагам:    Чего только не пришлось мне читать о палестино-израильском конфликте! Например, о том, что палестинцев придумал сам Израиль. До этого ...

services="vkontakte,odnoklassniki,facebook,twitter,google,moimir,email,print,googlebookmark,livejournal,liveinternet,yandex,blogger">

информатор: Куда не ведет улица Бухарская?

информатор: Куда не ведет улица Бухарская?:    Я не знаю сколько на свете есть улиц с таким же названием. Я даже не уверен, что этот снимок относится к улице, о которой я пишу - я е...

Куда не ведет улица Бухарская?

   Я не знаю сколько на свете есть улиц с таким же названием. Я даже не уверен, что этот снимок относится к улице, о которой я пишу - я его просто откопал в интернете и там не было указано, что это именно улица Бухарская из Самарканда. Мне очень стыдно, но я даже не удосужился проверить, есть ли сейчас в Самарканде улица с таким названием, или ее давным-давно переименовали.
   А с другой стороны, чего мне стыдится? Я ведь вовсе не о той улице писал, которая, хотя может быть и под другим названием, но наверняка по-прежнему есть в Самарканде. Я писал о той улице, которая осталась в моей голове, в моей памяти. Память же человеческая, как известно, несовершенна и, потому, я вовсе не претендую на то, чтобы написанное мной было включено в школьные учебники географии.
   И в учебники истории тоже. По образованию я - филолог. Окончил факультет русской филологии СамГУ. Потом долго работал в газете и на телевидении. Историей интересовался, но не более того. Тем более - историей бухарских евреев. Тут основную роль наверное сыграло незнание языка. Основную, в том плане, что все, что сохранилось в моей памяти из этой истории, почерпнуто из русскоязычных источников. Ну, и из рассказов различных людей, имена которых я сейчас уже даже не вспомню. Понятно, что и за достоверность полученной таким образом информации, я ручаться не могу.
   И не хочу. Я ведь, опять-таки, не исторический труд писал. Я просто случайно наткнулся в интернете на эту фотографию с названием улицы и закрутились в голове воспоминания вперемешку с неизвестно как и где почерпнутой информацией.
   В том числе и про эти чугунные столбики, с которых начиналась улица и мой опус. Я ведь в детстве мимо них каждый день по нескольку раз пробегал и очень часто возле этих столбиков меня поджидала местная шпана - мои персональные враги, с которыми я однажды сцепился в хлебном магазине на улице Ташкентской. Не помню только, какой национальности они были - на улице Бухарской в ту пору жили уже люди разных национальностей. И жили вполне мирно - ходили друг к другу на торжества, угощали национальными блюдами.
   Впрочем, помню один трагичный случай. Причем, помню лишь потому, что он был связан с лучшим другом моего детства. Убили жениха его старшей сестры. Кто убил - кажется так и осталось неизвестным. Но родные убитого обвинили во всем саму девушку: он ее провожал домой после уроков в вечерней школе (ее называли еще школой рабочей молодежи) и видно пытался защитить. Увы, нравы в бухарско-еврейской среде в ту пору были весьма крутые: девушку и ее семью буквально выжили из города. Они вынуждены были бежать и сделали это настолько тайно, что моему другу даже запретили дать мне адрес их нового места жительства. Больше мы с ним никогда не виделись.
   Не помню я и кто рассказал мне про человека, создавшего отряд, защитивший бухарскую махаллю от басмачей. Не уверен, что такой человек вообще был. Но хорошо помню, что когда мне рассказывали о нем, в памяти мгновенно всплыл образ совершенно другого человека - тоже из моего детства. Мне, мальчишке, он тогда казался просто гигантом и, по запомнившимся рассказам, был человеком совершенно безбашенным, регулярно встревавшим в драки с кем попало. Кажется, он был учеником моего отца, а может даже дальним нашим родственником. Во всяком случае, если я правильно помню, отцу регулярно приходилось вытаскивать его из всевозможных передряг. Но потом он куда-то исчез. Может быть, остепенился?
   В памяти же у меня осталась одна сцена, с ним связанная. Он и еще несколько молодых ребят - бухарских евреев, стоят на махаллинской улице напротив кожно-венерологического диспансера (был у нас такой) и любезничают с особами женского пола, выглядывавшими из окон этого самого диспансера. Меня это тогда очень поразило. О венерических заболеваниях я тогда ничего не знал. Но больных с лишаем встречал достаточно часто и, потому, старался держаться от этого заведения как можно дальше. А тут - такая сцена. Потому и запомнилась. Кстати, потом в здании, где был диспансер, создали дом культуры, в котором я короткое время вел кружок фотографии. На этом снимке - единственные мои ученики.

   Ну, а этот снимок - куда более ранний.

   Это ясли, куда меня водили. Они тоже были там же, в махалле, совсем рядом со школой, где работали мои родители. И где я позже учился. Но только до четвертого класса. Потому что моя мама была очень щепетильным человеком и не считала возможным учить собственного сына. Поэтому меня перевели в школу, по другую сторону этих самых чугунных столбиков и учился я там, пока эта школа не сгорела и я опять оказался по эту сторону столбов, но уже в другой школе.
   Но я ведь кажется начал про ясли? Думаю, то, что они были рядом со школой, - факт весьма существенный. Во всяком случае, мне запомнилось, как мама и папа однажды не смогли меня забрать вовремя, потому что у них был то ли педсовет, то ли собрание, и воспитательница привела меня в школу. И оставила на попечении школьной уборщицы. А та угостила меня "мышкиным хлебом". Так она называла хлеб, который дети оставляли в партах. Оставляли потому, что голодные времена уже прошли. Но только не для этой женщины. Она собирала его и уносила домой. Она была как раз из тех самых русских евреев, кого война занесла в наш город и из которых была и моя мама.
   Кружок свой я здесь тоже не зря упомянул. Я тогда был очень продвинутым преподавателем с почти законченным высшим образованием и потому куда только не водил на съемки своих ребят. В том числе, почему-то, на бухарско-еврейское кладбище. И однажды, в дальнем углу кладбища, мы совершенно случайно наткнулись на захоронения тех самых русских евреев, попавших сюда во время войны. Их было очень много - просто беспорядочно разбросанные холмики, иногда - с небольшим камнем, на котором высечены даты, фамилии, имена. Даты короткие... Видно им очень тяжело жилось тогда. Даже в еврейской махалле...
   Я рассказал об этой находке отцу и он неожиданно вспомнил, как там, в бухарской махалле, однажды, в окнах дома напротив, увидел двух женщин, которые ловили на теле друг друга вшей. Ловили и ели. Теперь я, конечно, уже знаю, что скорее всего они их не ели, а давили зубами - пальцами их не раздавить. Приходилось мне читать также, что вши считаются лучшим средством от некоторых заболеваний печени и некоторые люди сейчас готовы покупать их за бешеные деньги. Но ужас в глазах отца, когда он это рассказывал, я все-равно никогда не забуду.
   Ему ведь тоже несладко пришлось в войну. Деда - того, что последовательно был толстовцем и бундовцем, а умер убежденным коммунистом, хотя и без партбилета, - арестовали еще перед войной и потом он где-то рыл окопы. Бабушку тоже посадили. За спекуляцию: она пыталась продавать на рынке дедушкины книги, чтобы прокормить детей. Судили ее, как мне рассказывали, в том самом будущем диспансере и доме культуры. Она была и так и умерла неграмотной (при таком-то муже!) и на суде никак не могла понять, что от нее хотят - все рвалась домой, где остались голодные дети и на очаге еда, которую она так и не успела приготовить до конца.
   Это - семья моей бабушки. В центре - тот самый владелец завода, который, как я упоминал в предыдущей статье, вроде бы давал взятку самому генерал-губернатору. Третья, по левую руку от него, - моя бабушка с моим отцом на руках.

   К началу войны моему отцу было только 14 лет. Но его однажды загребли прямо на улице и увезли в дальние края - работать на военном заводе. По дороге он бежал и вернулся обратно. В армии оказался уже после войны. Служил в Семипалатинске - том самом, где испытывали атомную бомбу. И даже, как вскользь обмолвился однажды, принимал в этом деле непосредственное участие.
   С мамой они познакомились уже в школе, где она тогда работала пионервожатой и куда отец устроился физруком. Как это не странно звучит, но получается, что своим появлением на свет я обязан войне, уничтожившей 6 миллионов евреев, но пригнавшей мою мать за тысячи километров в этот древний город, в эту махаллю, в эту школу...
   Кстати, когда к школе пристраивали новое здание и копали под него котлован, обнаружилось, что стоит она (в буквальном смысле слова) на человеческих костях. Они потом валялись по всему двору. Чьи это были кости и куда их потом дели - я не знаю.

   Ну, а этот снимок - мое, так сказать, первое приобщение к историческим памятникам города. Шахи-зинда, куда привел меня отец. После этого я наверное бывал там тысячи раз - водил туристов, когда в студенческие годы подрабатывал экскурсоводом, приезжал туда с друзями и гостямии и, конечно приводил на съемки своих учеников из фотокружка... Но знаете, чем мне запомнилось именно это посещение? Это было сразу после обмена денег при Хрущеве и все надгробия там были завалены новенькими блестящими десятикопеечными монетами. Захватывающее это было зрелище!
    Но я все-таки слегка слукавил, сказав, что это было мое первое приобщение к достопримечательностям. Регистан я видел столько же раз в день, сколько пробегал мимо тех столбиков.  Однако он тогда не был для меня достопримечательностью. Какая же это могла быть достопримечательность, если в самой старой его части - медресе Улугбека, - располагался летний кинотеатр, куда мы частенько ходили? Оба минарета тогда были еще закреплены металлическими тросами и стояли под углом, почище, чем у Пизанской башни. Но никого из посетителей кинотеатра это не смущало.
    А еще тут было кафе-мороженное и даже парикмахерская, где работал мастер - бухарский еврей, которого однажды даже сняли в художественном фильме, обошедшем экраны всей страны. Отец меня водил стричься только к нему. У него была досточка, которую он ставил на подлокотники кресла и сажал на нее меня. Стрижек было всего три - бокс, полу-бокс и полька. Меня всегда стригли под бокс, редко - под полу-бокс. А как выглядит полька, - я так и не узнал.
    Были тут и бани - настоящие, восточные, старинные. Они состояли из расположенных один за другим небольших зальцев с протертыми чуть ли не до дыр мраморными лежаками. Но отец эти бани почему-то не любил - мы, на моей памяти, были там только один раз. А потом их и вовсе снесли, построив на их месте вычурный, вечно пустой ресторан.
   Не любил он и махаллинскую баню - мы там, на моей памяти, тоже были только один раз. Причем, нас тогда даже в микву пустили. Мне там очень понравилось. Но отец предпочитал бани на улице Регистанской, возле Спиртзавода, хотя ходить туда было дальше. Наверное потому, что там работал его приятель-банщик с покалеченной рукой, который нас мыл. Но может быть, ему, как и мне, просто нравились эти прогулки мимо стен древнего Регистана. Особенно весной, когда распускались розы и на всем протяжении пути нас сопровождал их запах.
   В Израиле пахнущие розы - громадная редкость. Говорят, что специально вывели такие сорта - розы без запаха дольше остаются свежими. Наверное, и в Самарканде сейчас предпочитают такие. А тогда - кого это волновало? Каждый вечер у стен Регистана сидели мальчишки с тазиками, полными роз, которые больше напоминали капусту. Но как же замечательно они пахли!
   Я и в Израиле часто покупаю розы. И каждый раз принюхиваюсь, в надежде уловить аромат. Продавцы, видя это, обычно морщатся, но ничего не говорят - им надоело говорить, что розы в Израиле не пахнут. Я и сам это прекрасно знаю. Но иногда мне все-таки кажется, что я что-то чувствую. Нет, конечно, не запах этих роз, которые не пахнут. А тех, которыми торговали мальчишки у стен Регистана. До них тысячи километров и, как минимум, полсотни лет. Но все-равно кажется, что чувствую.
   Когда-то, еще совсем пацаном, я дал себе слово, что обязательно уеду из этого города. И обязательно вернусь. Уехал я только, когда мне было далеко за сорок, а вернулся, как и обещал, ровно через пять лет. И не узнал своего города. Этот может быть был даже в чем-то красивее и лучше. Но это был не мой город. Лежа без сна на старой скрипучей кровати в некогда лучшей гостинице города, я никак не мог понять - почему? Куда мой-то делся? Понял я это только рано утром, когда за мной заехали старые друзья, чтобы по традиции отвезти на лучший в городе шашлык в мою родную махаллю. Понял я, что уезжая из родного города, каждый человек увозит с собой его частичку. А когда возвращается, - невольно ищет именно ее. Но не находит. Она уже там - в другом городе, стране, времени. И все, что ему остается, - вспоминать, что здесь когда-то было то, а там - другое. И, конечно, часто ему говорят: нет, ты ошибаешься.
   Вот и я занимаюсь тем же. И, конечно же, возможно, ошибаюсь. Но это мой город и помню я его именно таким, каким помню.

информатор: Ход боевым конем

информатор: Ход боевым конем:     Как же мне хочется влиться в ряды тех, кто с полным основанием приветствует победу Либермана над супостатом! Он ведь действительно по...

Ход боевым конем

    Как же мне хочется влиться в ряды тех, кто с полным основанием приветствует победу Либермана над супостатом! Он ведь действительно победил. Да еще как - что называется, с головой окунул обидчика в дерьмо. Три бело-голубых генерала и один примкнувший к ним отставной журналист, когда этот же обидчик поливал их грязью, позволяли себе лишь слабо огрызаться. А Либерман с головой окунул его в то же дерьмо, которое, как тот считал, годится только для других,  но не для него - Царя Израиля.
   И все бы хорошо, но характер у меня поганый. Больше сорока лет журналистской практики дают о себе знать - ко всему привык подходить критически. Как говорит один мой знакомый, в любую бочку меда мне обязательно нужно добавить свою ложку дегтя. Возможно он прав. Хотя мне всегда казалось, что я просто стараюсь рассуждать логически. По любому вопросу. и в данном случае - тоже.
    Возьмем хотя бы поле, которое Либерман избрал для атаки - службу харедим в армии. Лично мне кажется, что они армии вообще не нужны. Нашей армии давно пора становиться профессиональной, а призыв в нее нескольких десятков тысяч человек, вовсе не стремящихся защищать страну, наоборот отдалит ее от этой цели и сделает менее боеспособной.
   Но поставим вопрос иначе. Сам-то Либерман действительно верит в необходимость призвать их в армию, или это, как утверждает Натаниягу, был лишь повод, чтобы свалить его?
   Сам Натаниягу никогда особой щепетильностью в политике не отличался и минувшие выборы лишь подтвердили, что он готов буквально на все, чтобы только усидеть в премьерском кресле. Однако вам не кажется, что Либерман действительно выбрал несколько странный путь для осуществления этой своей наиважнейшей задачи? Самым простым было бы прийти к тем же бело-голубым и они, судя по всему, ради него призвали бы в армию не только учащихся ешив, но и всех тамошних преподавателей и даже их жен. Если же его не устраивала их политическая ориентация, то он мог все-таки войти в правительство Натаниягу и давить на него изнутри. И, поверьте, никуда бы они от него не делись. Как и бело-голубые: у него в этом Кнессете было всего пять мандатов, но эти мандаты позволяли ему держать за горло весь Кнессет. Он же всему этому предпочел выборы с весьма смутной перспективой - и для него, и для других, и, главное, для самого закона, ради которого, казалось бы, все и затевалось. Получается, Натаниягу все таки был прав?
   Повторю еще раз: с моей точки зрения - это все-таки была месть. Месть изощренная, целенаправленная и, безусловно, оправданная. Ради такой мести действительно можно пойти на все и, скорее всего, среди нынешних израильских политиков Либерман единственный, кто на такое способен. Но волей-неволей возникает вопрос: а дальше-то что? Не с законом о призыве, конечно. Тут все более-менее ясно. Когда истекут сроки, отпущенные БАГАЦем на принятие закона (а произойдет это раньше, чем новые выборы), суд просто обяжет армию призывать харедим наравне с другим гражданами призывного возраста. Те, конечно, будут противится, а армия, которой они нужны, как зайцу пятая нога, будет делать вид, что ничего не может с этим поделать. На этом все, скорее всего, и заглохнет.
   Но я про другое - про новые выборы. По прогнозам Либерман может получить на них 8-9 мандатов (сам он рассчитывает на большее, но это вряд ли). Даст ли это ему что-нибудь сверх того, что он мог бы получить сейчас, при пяти мандатах, тем не менее позволявших держать за горло и левых, и правых? И не окажется ли случившееся последней каплей, переполнившей терпение тех, кто чуть ли не с момента создания государства Израиль вынужден был считаться с секторальными партиями, занимавшимися откровенным рэкетом? Кто их знает этих израильских левых и правых - может они в конце-концов объединятся, чтобы навсегда покончить с такими, как Либерман и его религиозные соратники по рэкетирскому бизнесу?