Но это были еще цветочки. Отец рассказывал, что, когда он был пацаном, людей просто хватали на улице и везли собирать хлопок. И его тоже однажды поймали прямо на центральной площади города, посадили в грузовик и увезли. Бабушка чуть с ума не сошла, пока его искала ...
Хлопковая независимость! Дело было накануне войны, а хлопок - это, фактически, порох. Собирая его, мой отец вносил лепту в будущую Победу. Во что вносил свою лепту я, родившийся после войны? В укрепление могущества СССР, который все-равно развалился?
Из-за хлопка меня дважды выгоняли из ВУЗа, но я все-таки получил высшее образование и стал журналистом, чтобы писать о ... хлопке. О тех, кто его выращивает и убирает. Мне очень хотелось, чтобы и для моих, и для других детей он перестал быть проблемой. Но он так и остался ею и когда моя дочь поступила в университет. Уже не было СССР, но студентов все-равно гоняли на хлопок, а кое-где, гаишники, вспомнив старое, повалились останавливать машины, заставляя водителей собирать его на соседнем поле.
Но должен честно признаться, что были моменты, когда казалось, что вот вот ... При одном из первых секретарей обкома мы пробыли на хлопке всего 40 дней! И четверым нашим ребятам даже разрешили собственноручно привести в порядок стоявшую на приколе хлопкоуборочную машину и собирать хлопок на ней. И собрали они тогда, между прочим, хлопка больше, чем весь наш курс.
Я тоже попробовал и мне понравилось водить "голубой корабль" (так тогда в прессе принято было именовать хлопкоуборочные машины). Поэтому я долго не мог понять, зачем нужны студенты, если есть "голубые корабли"?
А ведь они действительно были, эти "голубые корабли". Однажды, уже став журналистом, в одном из целинных совхозов я увидел в степи сотни брошенных машин, которые ни разу не собирали хлопок. Все они были без тракторов. В те времена получить только трактор было проблематично. Вот и брали целиком хлопкоуборочные машины, снимали и выбрасывали оборудование, а трактор использовали.
Но объяснялось все это конечно тем, что хлопок машинной сборки ниже качеством, чем собранный вручную. Иными словами, что машины у нас были плохие и потому ими неохотно пользовались. Много позже, в США, мне довелось посидеть за рулем современной хлопкоуборочной машины и это действительно была сказка на громадных, с человеческий рост, колесах. Но стоила эта "сказка" так дорого, что позволить ее себе в США могли только очень крупные хозяйства. А все остальные использовали машины, как две капли воды напоминавшие наши. И все они, по завершении уборки, тоже стояли без тракторов.
Кстати, один председатель колхоза рассказывал мне, как в молодости сопровождал в Сирию несколько хлопкоуборочных машин, подаренных тамошним земледельцам тогдашним первым секретарем Компартии Узбекистана Шарафом Рашидовым. Приехав в Сирию, он, неожиданно для себя, обнаружил, что использовать их на здешних полях невозможно, так как хлопок там еще выращивали по-старинке, используя только ручной труд и, потому, не было даже междурядий, по которым могла двигаться техника.
Так что, все относительно. Но одно можно было сказать четко - не в плохом качестве хлопкоуборочной техники было все- таки дело. Были проблемы и куда более серьезные. Например, климатические условия, которые далеко не везде подходили для выращивания хлопчатника. А выращивать его пытались везде. Даже на Украине.
Но бог с ней, с Украиной! У нас были два района, в одном из которых сохранились еще сады со времен Тимура, а другой, - немцы, построившие там еще до революции винзавод, вообще считали лучшим местом в мире для выращивания винных сортов винограда - нигде в мире он не набирал за сезон столько сахара. Но и там, и там долгое время пытались выращивать хлопок. И добро бы сорта подбирали подходящие. Но нет - сажали то же, что и везде. В результате коробочки открывались поздно и собирать хлопок можно было только вручную. Если вообще можно было хоть что-то собрать.
Эти два района в конечном итоге от хлопчатника все-таки избавились. Но ведь подобное отношение было не только там, а практически везде. Нигде и никто не пытался создать оптимальные условия для выращивания хлопчатника - подобрать или создать оптимальные для здешних условий сорта и технологии. Наоборот, все старались усложнить условия, чтобы превратить обыкновенную работу - в битву, в дыму которой много чего можно было скрыть.
А там, поверьте, было что скрывать.Чтобы было понятно о чем идет речь, опишу одну из тех сценок, которые мне в ту пору довольно часто приходилось наблюдать. Итак: начало хлопкоуборочной кампании. Район - с более-менее подходящими условиями для выращивания хлопка. Колхоз - захудалый, но поле, возле которого мы с председателем этого колхоза стоим - вполне приличное. Рядом крутится и сам владелец поля - бригадир. По виду - самый обычный трудяга - не из орденоносных передовиков.
Стоим мы тут потому, что ждем взаимопроверочную бригаду из соседней области. Тогда это было обычным делом - соревнующиеся области посылали друг к другу такие бригады для проверки. На самом деле они, конечно, ничего толком не проверял. Просто ехали туда, куда везли, смотрели то, что показывали, давали советы, в которых никто не нуждался. Ну и, конечно, повсюду их ждал нарытый дастархан.
Первым подъезжает первый секретарь из этой самой области и сходу начинает орать на бригадира - поле ему не нравится. Потом подъезжает другая группа, во главе которой тоже бригадир, но Герой Соцтруда. Этот уже успел где-то поддать и настроение у него прекрасное. Приобнял коллегу, спрашивает:
- Сколько думаешь получить хлопка с гектара?
Тот скромно так отвечает:
- 35 центнеров ...
Цифра явно завышена. Но называть реальную - значит нарываться на неприятности. Поэтому бригадир с председателем и договорились об этой. Однако гостя и она не устраивает:
- Какие 35! - кричит он, - Бери выше!
- 40? - полувопросительно выдавливает из себя несчастный бригадир, которому председатель за спиной проверяющего делает отчаянные знаки - соглашайся, мол.
- 45! - ставит точку проверяющий. Потом доверительно сообщает:
- А хочешь, научу, как получить 60?
Наш бригадир - человек уже не молодой, хлопком занимается всю жизнь и дело свое знает. Но даже у него на миг в глазах загорается надежда: а вдруг на самом деле есть способ получить на этой, мало подходящей под хлопок земле, заветные 60 центнеров с гектара, за которые дают Героя Соцтруда? Однако она тут же гаснет, когда "Герой" интересуется:
- У тебя лишняя земля есть?
- Совсем они обнаглели, - вздыхает председатель, когда мы остаемся одни. - Уже в открытую об этом говорят ...
Я до сих пор не знаю, сколько реально получали хлопка с гектара в советском Узбекистане: одни специалисты называли 22 центнера с гектара, другие - 18, третьи - и вовсе 12. Лишняя земля - это был один способов "повышения" урожайности. Каждое хозяйство, у которого была такая возможность, осваивало новые земли, но в оборот их не вводило, а полученный урожай приписывало полям, числящимся в обороте. Это был относительно честный способ - так как приписывался все-таки реальный хлопок. Но он приводил к истощению земли. Да и не у всех они были - эти самые "лишние земли". Поэтому, очень быстро все скатились на приписки обыкновенные - так было проще, да и, скажем прямо, - выгоднее.
С подобной технологией "выращивания" хлопчатника я столкнулся еще будучи студентом. У нас там было нечто вроде соревнования между потоками, призом в котором должен был стать баран, выделенный хозяйством, где мы собирали хлопок. Но в последний день месяца, когда все должно было решиться, пошел снег. Собирать в такую погоду нельзя. Однако, преподаватель, руководивший нашими соперниками, все-равно выгнал людей в поле. А наш оказался слабее характером, но зато практичнее - собрал с нас деньги и купил хлопок. То есть, не сам хлопок, конечно, а справку у бригадира о хлопке, который мы якобы собрали. Тот, в свою очередь, наверное, купил себе справку на хлопкопункте. А тамошние рационализаторы, - "прикрылись" справкой от хлопкозавода. Ну, и так далее, вплоть до какой-нибудь фабрики в Иваново, где этот приписанный хлопок списали на производственный брак. Вот так все и шло. Годами. По всей республике. Пока Гдлян с Ивановым не пересажали чуть ли не пол-республики. Помню, как приехал я после их налета в совхоз, где работал механизатор, избранный делегатом на очередной съезд КПСС (обо всех делегатах мы обязаны были писать), тыркаюсь во все кабинеты - никого. Лишь в самом конце коридора, за дверью с надписью "Касса", дрожащий от страха человечек. Спрашиваю - где директор? Отвечает - арестовали! Где председатель парткома - арестовали! Где председатель профкома, главный агроном, главный бухгалтер? Всех арестовали. Он один из администрации остался. Но и его, наверное, арестуют. Вот так.
Еще одна сценка. Тот же колхоз, который посещала взаимопроверочная бригада, - только поздняя осень. Район, к которому он относился, вот вот должен был выполнить план и я, как тогда было принято, приехал, чтобы подготовить к этому радостному событию целую газетную полосу. Председателя в правлении не нашел, но потом увидел вдали несколько машин и свернул туда. Они стояли посреди поля - председатель колхоза и председатель облисполкома, - и вид имели задумчивый. Увидев меня - обрадовались, и председатель облисполкома спросил:
- Как вы думаете, Вячеслав, - можно на этом поле собрать еще по три центнера хлопка с гектара?
Я успел заметить умоляющее выражение на лице председателя колхоза и только поэтому сдержался. Ибо поле, посреди которого они стояли, было абсолютно пустым. По нему уже прошли куракоуборочные машины, а после них остаются только голые кусты. Даже без веток - какие уж тут три центнера с гектара? До сих пор вот думаю: он только делал вид, или действительно не знал даже таких элементарных вещей?
И еще одна сценка. На сей раз из района, где условия действительно подходили для выращивания хлопка. По этой причине и уборочная здесь начиналась раньше, чем в других. Но когда в других районах в свою очередь начиналась страда, темпы тут уже падали - требовалось дождаться, пока на кустах откроется вторая партия коробочек. Высокое начальство, однако, понимать это ну никак не хотело и неизменно прикатывало сюда, чтобы устроить разнос.
Ну и вот - очередной партхозактив по этому поводу. Выступает первый секретарь местного райкома партии, перечисляющий отстающих. У одной из бригад контраст между вчерашними и сегодняшними показателями особенно разительный. Сидящий в президиуме первый секретарь обкома партии вскакивает:
- Где этот человек?
В зале кто-то встает. Но первый секретарь обкома даже не смотрит на него. Он оглядывает зал и спрашивает:
- Начальник милиции здесь?
Сбоку вскакивает милиционер в форме.
- Я!
- У тебя пистолет есть?
- Есть!
Первый секретарь обкома, не глядя, тычет пальцем в несчастного бригадира:
- Вывести и расстрелять!
Это не сталинские времена. Это 70-е годы. И, конечно, никто никого не расстрелял и даже не вывел. Но разве дело в этом? Дело в том, что и сейчас ничего не меняется - слишком много начальников, которые норовят научить дехкан, как им следует работать, хотя сами в жизни ни одного зернышка в землю не кинули. Может хватит уже? Хватит превращать обычную работу в битву за урожай и дать возможность дехканам самим решать, что как и когда сажать и когда и как убирать?
Славик, я хлопок любил не больше тебя.Только мне повезло немного больше - с 3 курса учился в Сибири,где он не растет.
ОтветитьУдалить